Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может (страница 1)

Автор

Тема: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может
Время: 15.10.2009 14:01

Москва

Десять лет назад фестиваль «Нашествие» считался малоперспективным проектом, и еще неизвестно, превратился бы он со временем в крупнейший на территории СНГ open-air фестиваль российской рок-музыки, если бы не энтузиазм его организаторов, в число которых входил и Андрей Матвеев. Сегодня генеральный директор концертного агентства «C.A.T» не без трепета вспоминает, как начиналась вся эта история.

- Первый фестиваль, который в 1999 году проходил на двухтысячной площадке ДК Горбунова, был вытянут благодаря выступлению Земфиры, - рассказывает он на своем мастер-классе для слушателей специализации «Менеджмент в музыкальной индустрии» Государственного университета управления. – До того, как мы заявили Земфиру, билеты на «Нашествие» продавались откровенно плохо. На следующий год фестиваль проводился уже под открытым небом, и практически вся команда, принимавшая участие в его организации, сохранилась и по сей день.

Самым благополучным с точки зрения количества посетителей стало «Нашествие-2002» - 180 тысяч человек впервые сделали фестиваль прибыльным, и организаторы подумали было, что в концертном бизнесе наконец-то наступило благополучие. Впрочем, эти ожидания были самым чудовищным образом разрушены уже на следующий год. После теракта на рок-фестивале «Крылья» согласовать вопросы обеспечения безопасности с властями организаторам «Нашествия» так и не удалось. В итоге произошла виртуализация фестиваля – его участники играли свои сеты в студии «Нашего Радио», и все это транслировалось в прямом эфире радиостанции. Ну, а в начале 2004 года стало очевидно, что Московской области подобный фестиваль не нужен.

- Главная причина заключалась в беспокойном характере «Нашествия», - говорит Андрей Матвеев. – Дешевые билеты и, как следствие, маргинальная публика, безусловно, напрягали население Раменского, и в итоге нам пришлось искать новую площадку. Так получилось, что в свое время мы принимали участие в организации выборов губернатора Тверской области, и победу тогда одержал кандидат, в команде которого мы работали. Новому губернатору было необходимо сделать так, чтобы про его область была вовлечена в медийное пространство, и проведение такого фестиваля, как «Нашествие», было бы хорошим информационным поводом.

Идея проведения «Нашествия» в Эммаусе, расположенном в 150 километрах от Москвы, многим казалась безумной, но у организаторов, по сути, не оставалось выбора – или переезжать в Тверскую область, или забыть о фестивале. Перед проведением первого фестиваля новая площадка выравнивалась с помощью бульдозеров. Буквально на следующий день небо оказалось затянуто тучами, и пошел ливень - в результате площадка просто-напросто превратилась в болото. Несмотря на это фестиваль был проведен, но первый опыт проведения «Нашествия» в Эммаусе был сопряжен с целым рядом проблем.

Во-первых, организаторы не ожидали, что подавляющая часть публики приедет в пятницу, из-за чего на входе образовалось классическое в таких случаях столпотворение с давкой. Оказавшись на месте проведения фестиваля в пятницу, практически все гости остались там до воскресенья, и в результате было продано в два раза меньше билетов, чем могло бы быть продано в Раменском, откуда люди на ночь возвращались домой. Наконец, многие не рассчитали свои финансовые возможности, и в воскресенье вся торговля, по сути, остановилась. На следующий год все допущенные ошибки были учтены, фестиваль собрал более 50 тысяч гостей, но на этом история с Эммаусом неожиданно закончилась, и организаторам «Нашествия» пришлось искать новую площадку.

2006-й год оказался для фестиваля запредельно тяжелым, но он все же состоялся. Впрочем, уже на следующий год «Нашествие» во второй раз за свою историю было отменено из-за организационных сложностей. После вынужденного перерыва организаторы «Нашествия» начали переговоры с радиостанцией «Наше Радио» и организаторами «Эммауса». В результате было принято решение об объединении этих двух фестивалей и возвращении в Тверскую область. Первый состоявшийся после объединения фестиваль запомнился как весьма успешным музыкальным наполнением, так и ужасным состоянием площадки, разбитой дождем. Проблема с туалетами, с которой до этого сталкивались организаторы, казалось, была решена – их было около 600, и при этом в них по мере возможностей поддерживалась чистота, но затем возникли проблемы с городской канализацией, которые пришлось решать прямо во время фестиваля. Весной этого начался поиск новой площадки – с марта до начала июля поменялось три варианта, причем в каждом из них организаторы были уверены на сто процентов. В итоге «Нашествие-2009» прошло в поселке Большое Завидово и собрало около сотни тысяч гостей.

- На протяжении нескольких последних лет мы многое делаем для того, чтобы изменить мнение людей о «Нашествии», - рассказывает Андрей Матвеев. – Наша главная цель – собирать на фестивале не пьяных 15-летних панков, а людей, которые могут нормально отдыхать. В 2008 году мы радикально пересмотрели цены на билеты. Если раньше они стоили 200-300 рублей, то теперь – от 700 до 1000. Конечно, это был серьезный поступок, сопряженный с определенным риском, но в итоге именно он и спас «Нашествие». На самом деле недооценка «Нашествия» была очевидна, ведь сейчас билет на клубный концерт одного исполнителя из нашего лайн-апа стоит около 800 рублей. Так что фестиваля за 300 рублей быть не может. При этом мы отдаем себе отчет в том, что после повышения цен на билеты гостям фестиваля должны быть предложены гораздо более комфортные условия. В этом году мы развернули довольно много интерактивных зон – зону компьютерных игр, зону настольных игр, традиционные спортивные площадки, рыцарский городок, художественную выставка в VIP-зоне. То есть мы начали формировать развлечения, ориентируясь на Пикник «Афиши», потому что понимаем: просто слушать музыку на протяжении трех дней подряд довольно сложно. Большим прорывом в этом году стала история, связанная с авиационным шоу. Лично для меня этот пункт развлекательной программы значил очень много, потому что до прилета самолетов я не мог поверить в то, что это возможно. Нужно сказать, что мы ни в коем случае не собираемся останавливаться на достигнутом, и в следующем году планируем провести «Нашествие» в таком же формате, добавив что-нибудь новое в развлекательную программу.

«Нашествие-2009» в цифрах

120 гектаров земли
10 развлекательных площадок
96 исполнителей и коллективов
98 000 гостей за 3 дня
4 500 сотрудников службы безопасности
600 организаторов, менеджеров, продавцов и кассиров

http://rma.ru/main/news1216.html

RMA

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 14:20
В.С. обучаю игре на пиле инструменталист-в...	для чего это здесь?
В.С. обучаю игре на пиле инструменталист-в...	http://www.myspace.com/olimp80

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 14:32
музофоб москва SR1006, Greco LP, микшеры, паяльник	Интересная информация, спасибо.
музофоб москва SR1006, Greco LP, микшеры, паяльник	Студия звукозаписи: http://vk.com/mojetzavtra Эмбиент и инструменталы: http://vk.com/muzofob

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 15:26
4ezafign9 Музыка Звук	Ээээ... 1. Я никогда не видел такой тупорылой рекламы. Ну, разве что по телеку ^{когда-то давно} или в конторе Life.ru. Бесит неимоверно 2. По-моему, фестиваль "Нашествие-2009", кажется, уже закончился. 3. Если это никакая не реклама, а информация к размышлению, то тем более непонятно, что она вообще тут делает.
4ezafign9 Музыка Звук	В этом нет смысла, но есть логика (с)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 17:22
жопочеловек забанен к чертям свинячим по всему форуму	Мне кажется, тут всё дело просто в том, что согласно свидетельствам многочисленных старинных документов и художественных изображений музыкальная жизнь периода раннего Средневековья (до 800-х годов н. э.) была довольно богатой и насыщенной. Однако, история сохранила до наших дней в основном литургическую музыку римско-католической церкви, значительную часть которой занимает так называемый григорианский хорал, названный по имени Папы Григория I. Ранние свидетельства указывают на то, что Григорий I сам был композитором и являлся автором большой части церковных литургий. Многие современные учёные считают данные свидетельства если не легендами, то по крайней мере преувеличениям, поскольку появлялись они уже через сто лет после смерти Папы. Большинство же сочинений григорианского хорала в период между вехами деятельности Григория I и Карла Великого принадлежат неизвестным авторам. В течение IX века произошло несколько важных событий в развитии музыки средневековья. Во-первых, католическая церковь стала прилагать значительные усилия для унификации различных направлений григорианского хорала и в приведении их всех в рамки григорианской литургии. Вторым важным событием стало появление ранней полифонической музыки: на смену использовавшегося в древние века октавного удвоения (многоголосия) приходит сопровождение церковной мелодии посредством второго голоса, образующего с главным интервалы от унисона до кварты (так называемый двухголосный органум или диафония). Третьим и наиболее важным для истории музыки событием стали попытки воссоздания музыкальной нотации, последовавшие по окончании почти пятисотлетнего перерыва изысканий композиторов в данной области. Впервые для записи нот начинают применяться линии и использоваться первые 7 или 15 букв латинского алфавита. Основателем современной музыкальной нотации считается Гвидо из Ареццо (умер в 1037 году), который сводит буквенное и невменное тонописание в одну стройную систему. В период после 1100 года в музыке выделяются несколько школ полифонической музыки: Школа Святого Марциала, музыка которой характеризовалась наличием одной главной устойчивой темы и быстро движущегося второго голоса в форме двухголосного органума; Школа Собора Парижской богоматери, давшая миру высокие образцы многоголосия того времени и являвшейся первой школой европейской хоровой полифонии с её основателями монахами Леонином и Перотином; Сантьяго-де-Компостела в провинции Галисия, бывшем в то время центром паломников, странствующих пилигримов и местом работы композиторов многих музыкальных традиций позднего Средневековья, значительная часть работ которых дошла до наших времён в сочинениях Эмерика Пико Кодекс Каликстинус; английская школа, музыка которой представлена в наше время в Рукописи Олда Холла и произведении «Вустерские фрагменты» («Worcester Fragments»). Вместе с данными школами церковной музыки существовали и светские направления развития музыки Средневековья, нашедшие своё отражение в многочисленных композициях трубадуров, труверов и миннезингеров. Музыкальные формы и эстетические идеи светских музыкантов того времени дали начало развитию музыки раннего Возрождения, однако сама культура менестрелей была в большой степени уничтожена во время Альбигойского крестового похода в начале XIII века.
	безнаказанно говорить "чтоб я сдох" можно только 18 000 раз (с)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 17:23
В.С. обучаю игре на пиле инструменталист-в...	>Мне кажется, тут всё дело просто в том, что согласно свидетельствам многочисленных старинных документов и художественных изображений музыкальная жизнь периода раннего Средневековья (до 800-х годов н. э.) была довольно богатой и насыщенной. Однако, история сохранила до наших дней в основном литургическую музыку римско-католической церкви, значительную часть которой занимает так называемый григорианский хорал, названный по имени Папы Григория I. Ранние свидетельства указывают на то, что Григорий I сам был композитором и являлся автором большой части церковных литургий. Многие современные учёные считают данные свидетельства если не легендами, то по крайней мере преувеличениям, поскольку появлялись они уже через сто лет после смерти Папы. Большинство же сочинений григорианского хорала в период между вехами деятельности Григория I и Карла Великого принадлежат неизвестным авторам. > >В течение IX века произошло несколько важных событий в развитии музыки средневековья. Во-первых, католическая церковь стала прилагать значительные усилия для унификации различных направлений григорианского хорала и в приведении их всех в рамки григорианской литургии. Вторым важным событием стало появление ранней полифонической музыки: на смену использовавшегося в древние века октавного удвоения (многоголосия) приходит сопровождение церковной мелодии посредством второго голоса, образующего с главным интервалы от унисона до кварты (так называемый двухголосный органум или диафония). Третьим и наиболее важным для истории музыки событием стали попытки воссоздания музыкальной нотации, последовавшие по окончании почти пятисотлетнего перерыва изысканий композиторов в данной области. Впервые для записи нот начинают применяться линии и использоваться первые 7 или 15 букв латинского алфавита. Основателем современной музыкальной нотации считается Гвидо из Ареццо (умер в 1037 году), который сводит буквенное и невменное тонописание в одну стройную систему. > >В период после 1100 года в музыке выделяются несколько школ полифонической музыки: Школа Святого Марциала, музыка которой характеризовалась наличием одной главной устойчивой темы и быстро движущегося второго голоса в форме двухголосного органума; Школа Собора Парижской богоматери, давшая миру высокие образцы многоголосия того времени и являвшейся первой школой европейской хоровой полифонии с её основателями монахами Леонином и Перотином; Сантьяго-де-Компостела в провинции Галисия, бывшем в то время центром паломников, странствующих пилигримов и местом работы композиторов многих музыкальных традиций позднего Средневековья, значительная часть работ которых дошла до наших времён в сочинениях Эмерика Пико Кодекс Каликстинус; английская школа, музыка которой представлена в наше время в Рукописи Олда Холла и произведении «Вустерские фрагменты» («Worcester Fragments»). > >Вместе с данными школами церковной музыки существовали и светские направления развития музыки Средневековья, нашедшие своё отражение в многочисленных композициях трубадуров, труверов и миннезингеров. Музыкальные формы и эстетические идеи светских музыкантов того времени дали начало развитию музыки раннего Возрождения, однако сама культура менестрелей была в большой степени уничтожена во время Альбигойского крестового похода в начале XIII века. Я почему-то сразу так и подумал
В.С. обучаю игре на пиле инструменталист-в...	http://www.myspace.com/olimp80

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 18:41
tekuillahumppa Третий Рим бас, гитара, хаммонд	Про альбигойцев - интересно. Про "нашествие" - гавно какое-то, как и сам фестиваль. Матвеев - лучше бы чем-то стоящим занялся.
tekuillahumppa Третий Рим бас, гитара, хаммонд	злобная гадина

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 19:18
BonkerS Москва	Фактор риска. ХХ век катастрофичен. Таким он престал не только в гражданской истории, но и в искусстве (и в музыки в том числе). Катастрофичность обнаружила себя многообразно: в радикальном новаторстве, в лихорадочно быстрой смене художественных стилей, композиционных техник, в поистине вавилонском смешении художественных языков (порой даже в рамках одного опуса), в жадной поспешности освоить все виды организации художественных текстов - от самых древних до предельно новых, - не говоря уже о самом содержании иных сочинений, связанных с избытком трагических событий, но об этом надо говорить особо. Одно из характерных проявлений катастрофичности – стремление к пределу в развитии традиционной системы музыкального языка, к достижению ее границ. Так, если это гармония, то ХХ веком испробованы любые мыслимые построения вертикалей – от полутональных до кластеров; если это ритм, то пройден путь от изощренно иррегулярности (Стравинский) до алеаторики, где концептуальное время заменено физическим; если это полифониям (Лигети, Лютославский).Не избежала этой судьбы и мелодика, и свидетельство тому – творчество Прокофьева и Шостаковича. Однако, здесь действовала определенная система ограничений, налагаемая самой природной мелодики. Ни в коем случае нельзя переступить этот естественный порог, ибо в последнем случае исчез бы феномен мелодии. Как уже говорилось, линия и мелодия – не одно и то же. Горизонтальное сцепление звуков присутствует и в сериально организованных опусах авангарда послевоенного времени, но никому не придет в голову искать здесь мелодию. Речь шла, следовательно, о том, чтобы найти предельные формы выражения мелоса, развивая его потенциальную энергию. Что же определяло границы возможного? Фактор языка. Музыка ХХ столетия знает новаторство двух типов. Один, исторически более ранний, развивался (и притом бурными темпами) в рамках традиционной системы музыкального языка. Менялось все – тональность (вплоть до ее отрицания и замены иными способами высотной организации), гармония, метроритмическая организация, форма. На этой основе возникали самые смелые, поражавшие воображения и действительно далеко раздвигавшие возможности музыки, системы музыкального языка (Скрябин, Стравинский, Прокофьев, Хиндемит, Шостакович). Но при всем невиданном размахе новаторства, эти языки не изменяли испокон века существовавшей основе музыки – интонации. Интонация – это не структура (хотя может быть таковой), это способ жизни звука, его бытия. Это произнесенный звук, которому именно благодаря произнесению сообща некоторая информативность ,воспринимаемая нами как выразительность. Интонация – это индивидуальное отношение к звуку. Еще до того, как звук превратился в синтаксическую структуру или займет в ней определенное место, он обретает качество интонационности. Вернее, в нем появляется это качество в процессе артикулирования.
BonkerS Москва	Ну не любят в нашей стране Тимати, не любят! Последние новости гитаристики: Мастера фирмы ESP опять заработались и сделали 7-струнный телекастер-баритон...

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 19:52
Stop	Последние новости из Азербайджана! "ДТП в Сабирабаде: конь погиб, всадник выжил Сегодня в районе 11 часов дня на территории произошло дорожно-транспортное происшествие. Автомобиль марки Azsamand, управляемый Бабеком Мирзоевым, сбил всадника, пытавшегося перейти дорогу на коне. От сильного удара Фахраддина Гулиева отбросило на значительное расстояние, а животное скончалось от полученных травм на месте происшествия. Гулиев госпитализирован с различными травмами. Состояние его оценивается как средне-тяжелое. Как сообщили ANS PRESS в Сабирабадском райотделе полиции, по факту проводится расследование. " Вопрос: шо за марка машины такая?
Stop

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 20:35
жопочеловек забанен к чертям свинячим по всему форуму	закрывать темы - грех (с)
	безнаказанно говорить "чтоб я сдох" можно только 18 000 раз (с)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 21:11
NiKon	20 мая 1882 года Германия, Австро-Венгрия и Италия подписали секретный договор о Тройственном союзе. Они взяли обязательства (сроком на 5 лет) не принимать участия ни в каких союзах или соглашениях, направленных против одной из этих стран, консультироваться по вопросам политического и экономического характера и оказывать взаимную поддержку. Германия и Австро-Венгрия обязались оказать Италии помощь в случае, если она «без прямого вызова с её стороны подверглась бы нападению Франции». Италия должна была сделать то же самое в случае неспровоцированного нападения Франции на Германию. Австро-Венгрии отводилась роль резерва на случай вступления в войну России. Союзники приняли к сведению заявление Италии о том, что если одной из держав, напавших на её партнёров, будет Великобритания, то Италия военную помощь им не окажет (Италия опасалась вступать в конфликт с Великобританией, так как не могла противостоять её сильному военному флоту). Стороны обязались в случае общего участия в войне не заключать сепаратного мира и держать договор о Тройственном союзе в тайне. Договор возобновлялся в 1887 и 1891 годах (при этом вносились дополнения и уточнения) и автоматически продлевался в 1902 и 1912 годах.
NiKon	много их слышал константиноплей - всё гoвно было какоета недоистанбуловское © Raskladnoy

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 21:26
Асьминох	А я картошечку с котлеткой кушаю.
Асьминох

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 15.10.2009 23:10
outlive	> В 2008 году мы радикально пересмотрели цены на билеты. Если раньше они стоили 200-300 рублей, то теперь – от 700 до 1000. Конечно, это был серьезный поступок, сопряженный с определенным риском, но в итоге именно он и спас «Нашествие». На самом деле недооценка «Нашествия» была очевидна, ведь сейчас билет на клубный концерт одного исполнителя из нашего лайн-апа стоит около 800 рублей. вот это полный.
outlive

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 00:15
9 Москва	кто прочитал сабж?
9 Москва

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 00:40
greyvarvar Москва Fender jazz bass	Я нет, на Нашествии поиграл бы, но ехать слушать нет желания
greyvarvar Москва Fender jazz bass

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 01:16
4ezafign9 Музыка Звук	>на Нашествии поиграл бы, но ехать слушать нет желания > +1
4ezafign9 Музыка Звук	В этом нет смысла, но есть логика (с)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 02:23
Piratsky	Хедлайнер - Кавалиоф
Piratsky

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 09:06
В.С. обучаю игре на пиле инструменталист-в...	>Последние новости из Азербайджана! > >"ДТП в Сабирабаде: конь погиб, всадник выжил > >Сегодня в районе 11 часов дня на территории произошло дорожно-транспортное происшествие. Автомобиль марки Azsamand, управляемый Бабеком Мирзоевым, сбил всадника, пытавшегося перейти дорогу на коне. От сильного удара Фахраддина Гулиева отбросило на значительное расстояние, а животное скончалось от полученных травм на месте происшествия. Гулиев госпитализирован с различными травмами. Состояние его оценивается как средне-тяжелое. Как сообщили ANS PRESS в Сабирабадском райотделе полиции, по факту проводится расследование. " > >Вопрос: шо за марка машины такая? Это иранская машина.Делается с чертежей старых Вольво типа.У нас называется просто Саманд.Аз саманд-наверно у них завод там. Ну,визуально,не хуже китайской шняги,кстати
В.С. обучаю игре на пиле инструменталист-в...	http://www.myspace.com/olimp80

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 11:15
Mista Shitrock St.Petersburg	– Вот извольте посмотреть по порядку. Вы писали, значит: "Умоляю... ушел из дому товарищ Бендер... зеленый костюм, желтые ботинки, голубой жилет..." Правильно ведь? Это "Старгородская правда", значит. А вот что пишут про сыночка вашего в столичных газетах. Вот... "Попал под лошадь..." Да вы не убивайтесь, мадамочка, дальше слушайте... "Попал под лошадь..." Да жив, жив! Говорю вам, жив. Нешто б я за покойника деньги брал бы? Так вот: "Попал под лошадь. Вчера на площади Свердлова попал под лошадь извозчика э 8974 гражданин О. Бендер. Пострадавший отделался легким испугом..." Так вот, эти документики я вам предоставляю, а вы мне денежки вперед..У меня уж такое правило. а что цены повысили - правильно сделали.
Mista Shitrock St.Petersburg	"В общем, тема - кал." (с) Crass Желаю всем только добра!=)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 13:15
4ezafign9 Музыка Звук	>Хедлайнер - Кавалиоф Фу, какая гадость Надо парсер настроить, чтобы его фамилию диезил.
4ezafign9 Музыка Звук	В этом нет смысла, но есть логика (с)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 13:40
Череп Ленина наша жизнь - это смерть	Пожалуй, ничего на свете не люблю я сильней русского леса. Прекрасен он во все времена года и в любую погоду манит меня своей неповторимой красотою. Хоть и живу я сам в большом городе и по происхождению человек городской, а не могу и недели прожить без леса — отложу все дела, забуду про хлопоты, сяду в электричку и через какие-нибудь полчаса уже шагаю по проселочной дороге, поглядывая вперед, ожидая встречи с моим зеленым другом. Вот и в эту пятницу не удержался, встал раньше солнышка, позавтракал быстро, по-походному, сунул в карман штормовки пару яблок — и к вокзалу. Взял билет до моей любимой станции, сел в электричку и поехал. Еду, гляжу в окно. А там — начало мая, все распускается, зеленеет, душу радует. Мелькают встречные электрички, а в них людей полным-полно. Все в город едут, а я в пустом вагоне из города — к лесу. Чудно... Доехал до места, вышел на перрон, посмотрел влево. А там на горизонте лес темнеет. И видно, что верха-то его зеленцой тронуты — еще неделя, и все зазеленеет. Вот радости-то мне будет! Но, однако, гляжу — облака над лесом порозовели, вот-вот солнышко выкатится; надо поспешать, коль хочешь рассвет в лесу встретить. Сошел я с перрона и мимо небольшого поселка, мимо школы и каланчи пожарной заспешил в мои любимые места. Иду, а сам на облака поглядываю — боюсь опоздать к рассвету. А кругом такая красота и тишь — сердце радуется! Земля молодой травкой проклюнулась, по оврагам дымка стоит, и пахнет так, как только одной весной пахнуть может. От этого духа словно кровь в тебе закипает, и чувствуешь ты, что не сорок тебе с лишним, а все двадцать лет! Прошел я по кромке поля, по жердочке пересек ручей и сразу в лесу оказался. Тут уж спешить некуда — нашел полянку знакомую, сел на поваленную березу и смотрю вокруг, наслаждаюсь. Стоят окрест березки белоствольные — словно свечки, тянут ветки кверху, а на ветвях уже крошечные зеленые листочки, эдакий дым зеленый. Тут и солнышко уж поднялось, лучи-то вкось по стволам заскользили. Сразу и птицы запели сильней, и от травки молодой пар пошел. Ветерок утренний по верхам пробежал, закачались березки, запахло зеленью молодой. Красота! Сижу я, любуюсь, ан вдруг слышу — кто-то кашлянул сзади. Вот, думаю, кого-то нелегкая принесла. И тут одному побыть не дадут. Оборачиваюсь. Вижу, идет ко мне, не торопясь, мужчина лет, прямо скажем, солидных — из-под серой кепки виски совсем белые проглядывают. Телогрейка на нем, сапоги, рюкзак за плечами. И смотрит приветливо. — Утро доброе, — говорит. — Здравствуйте, — я ему отвечаю. — Вы, — говорит, — разрешите мне тут посидеть немного, больно уж хороша поляна. Я вам не помешаю. — Садитесь, — говорю. — Пожалуйста. Места тут всем хватит. — Да... — говорит он, вздохнув, — это верно. В лесу места много... Опустил рюкзак на землю, сел. Сидим мы, смотрим, как солнышко все выше да выше сквозь ветки пробирается. А я изредка на незнакомца поглядываю. Снял он кепку, на березу положил. Вижу — голова у него совсем седая, словно мукой посыпана. Лицо морщинистое, пожилое, а вот глаза по-молодому смотрят, с огоньком. Посидели мы еще минут несколько, он и говорит: — Кто рассвет в лесу встречает, тот стар не бывает. Согласился я с такой мудростью. — А вы, — говорю, — любите рассвет в лесу встречать? — Люблю, — говорит. — И часто встречаете? — Да каждый день приходится. Удивился я. — Вы, — говорю, — счастливый человек. Наверное, в поселке живете? — Нет, — отвечает, — я не здешний. Я просто, — говорит, — по лесу хожу. Вот, думаю, тебе и на. По лесу ходит. Может, думаю, разбойник какой или беглый? А он словно мысли мои прочел — улыбнулся, морщинки возле глаз так и залучились. — Вы, — говорит, — не думайте дурного. Я не сумасшедший и не преступник. Я травник. Травы, корешки лекарственные собираю и сдаю. Из них потом фармацевтическая фабрика лекарства делает. Этим и живу. Раньше в артели работал, а недавно один решил. Вот и хожу один... — Так ведь, — говорю, — сейчас травы-то почти нет — только-только показалась. — Правильно, — говорит, — я ландыши собираю. — Как? Они ведь, — говорю, — отцвели... — Тоже верно, — улыбается, — цветки-то отцвели. А плоды — в самый раз для сбора. Вот, полюбуйтесь... И рюкзак свой потертый развязывает. Подсел я ближе, смотрю, а в рюкзаке у него сплошь разные пакеты целлофановые; в одних — кора, в других — корешки. А он вынимает самый большой пакет, развязывает и говорит: — Это и есть плоды ландышей. Они в медицине очень широко используются. Гляжу, целый пакет красненьких бусинок, ландышами от них совсем не пахнет. — Да, — говорю, — цветы-то я всегда замечал, а вот плоды — впервые вижу. А незнакомец улыбается: — Ничего, — говорит, — бывает. Вы, — говорит, — городской? — Да, — говорю, — из города. Он улыбнулся и ничего не сказал. А солнце уж поднялось, припекать стало. Незнакомец свой ватник-то скинул, рядом на березу положил. Под ватником у него военная гимнастерка без погон оказалась, а на ней целый квадрат орденских ленточек. Штук не меньше двадцати. Сразу видно — не обошла война человека. Щурится он на солнышко и достает из кармана кисет. И кисет, прямо скажем, странный. Не простой. Сам я курением никогда не баловался и во всех курительных тонкостях не силен. Но кисеты видел — приходилось давно еще, в детстве. Тогда многие старики курили трубки или самокрутки. И ничего, скажем, особенного в тех кисетах не было — обычные матерчатые или кожаные мешочки с табаком. А этот — особенный, весь потертый, с узором, со шнурком шелковым. Да и сшит из какой-то тонкой кожи, наподобие лайки. Видать, не нашего пошива. Незнакомец его бережно на колени положил, развязал, достал бумажку и принялся за самокрутку. Тут я не выдержал, да и спрашиваю: — Простите, а что ж это у вас за кисет такой? Он повернулся, улыбается и переспрашивает: — А какой — такой? — Да, — говорю, — особенный. Басурманский прямо. — Басурманский? — переспросил он и головой качнул. Хоть улыбаться не перестал, а в глазах что-то вроде укора промелькнуло. — Эк вы, — говорит, — басурманский... Какой же он басурманский? Его самые что ни на есть русские руки сшили. И замолчал. Молчу и я. Неловко мне, что невпопад спросил человека. А он тем временем свернул самокрутку, раскурил, не торопясь, а кисет не убрал. Держит его на ладони, разглядывает. И в лице у него что-то суровое появилось, словно сразу постарело оно. Посидел он так, покурил, а потом и говорит: — Вот насчет того, что — необычный, это вы правильно сказали. Кисет этот и впрямь необычный. У меня с ним, прямо скажу, вся жизнь связана. — Интересно, — говорю, — как же это так? — Да вот так, — отвечает и, покуривая, на солнышко щурится. — История эта давно началась. Сорок лет назад. Ежели у вас и впрямь интерес к кисету имеется — расскажу вам эту историю. — Конечно, — говорю, — расскажите. Мне действительно очень интересно послушать. Докурил он, погасил окурок и принялся рассказывать. — Родился, — говорит, — я в деревне Посохино, что под Ярославлем. Там детство мое белобрысое да босоногое прошло. Там и юношествовать я начал. А тут — война. Не дала она мне, проклятая, даже и поцеловать мою подружку — двадцать третьего июня в восемнадцать лет пошел добровольцем. Бросили нас, пацанов, под Киев. Из всего полка за три дня боев осталось сорок два человека. Все иссеченные, ободранные. Вышли из окружения. Потом отступали. А отступление, мил человек, это хуже смерти. Никому не пожелаю. Идем, бывало, через деревни, а бабы да старики выйдут, возле изб станут и стоят молча — смотрят. А мы — головы опустив, идем. Идем, а у меня так сердце в груди и переворачивается. А в глаза им взглянуть не могу... Так прошли до самого Смоленска, а там в одной деревеньке остановились на привал пятиминутный — ремень подтянуть да портянки переменить. И вот, мил человек, стукнул я в окошко одной избы — чтоб, значит, воды испить вынесли. И выходит ко мне девушка — моя ровесница. Красивая, синеглазая, русая коса до пояса. Я сразу и язык проглотил — думал, тут, кроме старух да стариков, и нет никого. А она без слов поняла мою просьбу, вынесла воды в ковшике медном и стоит. Я ту воду залпом выпил, и, признаюсь, показалась она тогда мне слаще всех вин и нектаров. Отер губы рукавом, передал ей ковшик и говорю: — Спасибо тебе. А она тоже на меня смотрит во все глаза, я ведь, не скрою, тогда парень видный был. — На здоровье, — говорит. — А вы, — говорит, — курящий? — Да, — говорю, — покуриваю слегка. Тут она ушла и вскоре возвращается, а в руке у нее кисет. Вот этот самый кисет. В ту пору он совсем новый был. И молвит она мне такую речь: — Этот кисет, товарищ солдат, сшила я недавно. Хотела своему брату послать, да вот пришла на него похоронка неделю назад. Погиб он под Гомелем. Возьмите вы этот кисет. В нем и табак хороший. Я еще до войны в городе покупала. И протягивает мне кисет. — Спасибо, — говорю. — А как тебя звать? — Наташей. — А я, — говорю, — Николай. И тут она меня за руку берет и говорит: — Вот что, Николай. Есть у меня к тебе одна просьба. Пообещай мне, что курить ты отныне бросишь и не закуришь до тех пор, пока наши Берлин не возьмут. А как только возьмут, одолеют врага — тогда сразу и закури. Удивился я такой просьбе и такой уверенности в нашей победе. Но сразу пообещал. И скажу вам прямо — от эдакой уверенности и сам тогда словно силы набрался, крепче стал. Будто в сердце у меня какой-то поворот сделался. Всю войну кисет Наташи у сердца хранил, а глаза ее забыть не мог ни на час. Во время самых тяжких боев помнил я их и видел перед собой... Короче, ходил я огненными военными тропами все четыре года. Москву оборонял, Ленинград освобождал, потом на запад пошел. Брал Киев, брал Варшаву. Брал и Берлин. И рейхстаг брать мне пришлось. В то время был я капитаном, командовал батальоном. Трижды ранен, трижды контужен. Медалей — полная грудь. Четыре ордена. И вот, мил человек, взяли мы рейхстаг, добили зверя в его логове. И хоть тяжелый, кровавый бой был, а вспомнил я про Наташин наказ, как только закричали все вокруг «ура!» — достал кисет, развязал, насыпал табаку в клочок армейской газеты, свернул самокруточку и закурил. Закурил... И вот что скажу — слаще той самокрутки ничего не было. Курил я, а сам слезы кулаком вытирал. Как говорится — поработали, добили кровавого гада, теперь и покурить можно... Ну, а потом пришла ко мне беда. День Победы, пора домой ехать, а тут нашлась в полку черная душа — оклеветала меня перед начальством, и арестовали солдата. Поехал я по злому навету в Сибирь лес валить. И валил его вплоть до двадцатого съезда нашей партии. И все это время кисет Наташин со мной был. Лежал у сердца. В лютые сибирские морозы согревал он меня, не давал духом пасть. А Наташино лицо так и стояло перед глазами. Тяжело мне пришлось, не скрою. Но — выжил, а главное — злобы не нажил. Вернули мне в пятьдесят шестом партбилет, устроили на работу в роно. И как только первые выходные выдались — сразу в Смоленскую область поехал. И аккурат в ту самую деревню. Быстро нашел ее. Да только Наташиного дома найти не смог. Нет его. В войну всю деревню немцы сожгли, после в сорок шестом ее заново строили. А Наташа, как мне в ихнем сельсовете сказали, еще в сорок первом в партизаны подалась. С тех пор ничего про нее не слыхали. Отряд был из небольших и вскоре ушел в Белоруссию. Вот, мил человек, дела какие. А главное, она ведь с бабушкой жила, родителей еще до войны потеряла. А бабуля уж давно померла. Так что концов родственных никаких не осталось. Но хоть фамилию узнал. Поляковой она была. Ну и начались поиски Наташи Поляковой. Ох и поскрипели тогда мои ботиночки. Четыре года искал я свою Наташу. И нашел. Нашел! Написали мне, что живет она в городе Одессе. Полякова Наталья Тимофеевна, 1923 года рождения. Взял я отпуск за свой счет и поехал в Одессу. Нашел улицу, нашел дом. Вошел во двор. Подсказали мне квартиру номер шесть. Стучу. И открывает мне моя Наташа. За шестнадцать лет она совсем не изменилась. Ну, чуть-чуть только. Косу не остригла, и глаза все те же остались. Как два василька. — Здравствуй, — говорю, — Наташа. Вот я тебя и нашел. А она смотрит так удивленно и спрашивает: — А вы кто? Тут я ей кисет показываю. Она поглядела, руки к лицу поднесла, подняла так левую, а после юбку теребит и так потрогает, потрогает и отпустит, а ногой качает и меня все тянет за рукава. А я стою с кисетом и плачу. А она присела и ногами так поделает, поделает и стала рукой колебать, чтобы выпрямить шнурок, а то он немного крив, когда не в натяжении, когда подается, но другой-то конец в натяжении, потому что в кисете был табак «Дукат». И вот так вот мы пошли, пошли в квартиру или, вернее, в комнату, а она была немаленькой. Наташа так головой покачает, покачает и снова рукой делает, чтобы подавать, чтобы я шел вдоль, вольно. А я кисет опустил и решил возле шифонера. И тут все положенное, как последовательно говорили о главном, о фотографиях. Я плакать не умел, но стал говорить. Я говорю, мил человек, что работаю и делаю разные заказы по поводу чистого. И замечания. И она улыбается, потому что тоже знаком какой выброс, какой скольжение, располагает к ужину: — Садитесь, садитесь. Это же наше дорогое. А я говорю, а почему мы так вот расположены и не слишком думали, что я был печатником там или чтоб знал, как надо прислонить правильно? Или, может, я знал меньше? Или перхоть была? Они же понимали, что пол там как раз, даже другое больше, и не знал, почему я верил. А я что — не брал половины? Я же райком в утро тревожил и знал все телефонограммы. Они проверяли. Это шло через Софроню прямиком, даже если там указывалось через десятку, двойку, шестерку. И смотрели. Но верить, что разведение точно, и понимать, когда листы в руках были — отношение не книги. Не по книге. И не братство тесное, не точное. Мы понимали, почему тогда на каждом тяжелом углу говорили: «Запахундрия». Это было там первое действие по проверке. Точная дата и сразу — сигнал, сигнализированные, нелишенные, а после только — правильная почта, правильное золото. Жизнь была правильная. И жили правильно, потому что я видел, как намечалось, как выровняли по чистой сердцевине, избавили от этого вот лишнего веса. Я понимаю, что ты говорила мне, когда так вот наклонишься, наклонишься и голенькая показываешь мне молочное видо, где гнилое бридо. Я знал, что именно спереди есть молочное видо, а сзади между белыми — гнилое бридо, а чуть повыше, если так вот верить и водить — будет и мокрое бридо, то есть мокренькое бридо, очень я понимал. Я уверен, что простые человеческие условия будут хорошо понимать и, главное, — обнимать. А обниматься — мы не понимали, почему я думал, что обниматься можно только за молочное видо. Обниматься, я ведь очаровательно помнил, что обниматься против потока, против уяснения необходимо правильно. И обнимались очень правильно. Простое расписывание всего необходимого мы извлечем. Я уверен, что я буду делать самое твердое, неподвластное. Молочное видо мы уневолим шелком. Гнилое бридо необходимо понимать как коричневый творог. Мокрое бридо — это память всего человечества. А кисет? С кисетом было трудно, мил человек. Я, помню, ночью, бывало, встанешь — полшестого тьма за окном фрамуга насквозь промерзла позавтракаешь чаем пустым и на вокзал а там мешки с углем разгружать в двенадцать обед в кухню зайдешь а там пар как в бане повара стоят возле чанов а в чанах там булькает клокочет варят головы у пленных отрубанные в муке в муке там в клейстере и запах богатый идет так слюною весь изойдешь повар там был знакомый Эраст ты мигнешь он отворотится этот Эраст а ты рукавами ватника голову из чана хвать да за полу да на двор в снег бросишь шабер из валенка дерг да по темени тюк тюк расколупаешь черепок на мозги и ешь и ешь ешь не ох наешься так что вспотеешь аж вот как жили а теперь вон в магазинах и не бывает совсем я ходил кланялся просил что ж они уважить фронтовика не могут почему нет в магазинах это не дело я ведь мил человек прекрасно разбирался во всем точно сделано что я понимаю когда надо делать правильно когда промерять обниматься надо только за молочное видо в этом простое равновесие. Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: Молочное видо будем понимать как нетто. Гнилое бридо — очищенный коричневый или корневой творог. Мокрое бридо — простейший реактор. А кисет? С кисетом было трудненько, мил человек. Я помню он тогда меня разбудил открыл дверь приглашает а там Ксения обугленная и лежит господи я так и присел черная как головешка а рядом червь тот самый на белой простыне толстенький не приведи господь как поросенок и весь белый-белый в кольцах таких и блестят от жиру-то а сам-то еле шевелится наелся чего уж там ну я стою а Егор Иваныч в слезы тут старухи пришли покровские простынь за четыре угла да червя с молитвою и вынесли а он как заскрипит гад такой аж всех передернуло ну вынесли во двор а там уж Миша с Петром в сетках с дымарями стоят углей наготове держат открыли крышку рогожу оторвали и прочь а старухи червя в улей вывалили пчелы его и стали поедом есть а Петр крышкой привалил так ведь до вечера скрипел окаянный из-под крышки. Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: Молочное видо будем расценивать мокрою манною. Гнилое бридо — свежий коричневый творог. Мокрое бридо — шахта второго прохода. А кисет? С кисетом было трудненько, мил человек. Я помню утром команду дали всех построили Соловьев приказал зачитать каждому в руки по лопате и вперед копаем копаем а там все стена да стена часа четыре прокопали пока торец показался ну тут Соловьев рукой махнул перекур сели покурили поели у кого что было потом опять копать копаем наконец другой торец выглянул подвели двадцать шесть домкратов покачали поднялась еще покачали еще поднялась саперы бревна всунули нажали кроптофу стали открывать а там замки замки пришлось спиливать только потом открыли и поползло из-под нее это Степа страшно сказать целые тонны вшей я такого никогда не видел просто волны целые и все по руслу копанному идут и тут Соловьев кричит помпы помпы так вас перетак Жлуктов с прапором запустили и давай качать а они шуршат как не знаю что как песок что ли или нет не как песок а как пыль что ли и пахнет так я и не знаю как это сказать ну пахнет вшами в общем и это прямо так неожиданно было я и не знал и Сережка тоже не знал. Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: Молочное видо будем учитывать как необходимые белила. Гнилое бридо — коричневый творог. Мокрое бридо — плесень подзалупная. А кисет? С кисетом было трудненько, мил человек. Я помню растолкал он нас с Аней тогда с утречка показал коробки вороха и говорит надо быстрей сортировать а мы уж готовы мы тут же полезли по полкам и за работу и вот сидим сортируем а я у Ани и спрашиваю про тот случай ну как все было а она и стала рассказывать она говорит что Маша когда беременная ходила то еще тогда все удивлялись что живот маленький хотя уж и седьмой месяц и восьмой и девятый а когда родила так совсем было удивительно маленький мальчик то есть не то что маленький а зародыш он на ладони умещался и сначала отдали их в больницу на сохранение но он же нормальный доношенный и живой но после их выписали и они дома были и он стал расти но не так как надо то есть не весь а у него стала как бы вытягиваться грудная клетка то есть низ и верх не рос а промежуток вытягивался и он так вот вытягивался она говорит он лежал как колбаса а после еще больше вытянулся и стал ползать как гусеница и совсем не плакал ничего а она ему давала из пипетки молоко и детское питание а после взяла его и поехала к своим потому что все стали об этом говорить и вот два года ее не было и со свекровью они поругались она не писала а после свекровь решила сама к ним поехать и поехала а вернулась вся седая и ничего не говорила только деньги Маше посылала и плакала по ночам и тогда Аня с Андреем поехали но их в дом не пустили и Маша с Аней грубо говорила через дверь и Аня видела что у них окна все зашторены глухо а больше ничего не знает. Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: Молочное видо — это сисоло потненько. Гнилое бридо — это просто пирог. Мокрое бридо — это ведро живых вшей. Назад Оглавление Вперед
Череп Ленина наша жизнь - это смерть

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 13:49
Mista Shitrock St.Petersburg	>Пожалуй, ничего на свете не люблю я сильней русского леса. Прекрасен он во все времена года и в любую погоду манит меня своей неповторимой красотою. > >Хоть и живу я сам в большом городе и по происхождению человек городской, а не могу и недели прожить без леса — отложу все дела, забуду про хлопоты, сяду в электричку и через какие-нибудь полчаса уже шагаю по проселочной дороге, поглядывая вперед, ожидая встречи с моим зеленым другом. > >Вот и в эту пятницу не удержался, встал раньше солнышка, позавтракал быстро, по-походному, сунул в карман штормовки пару яблок — и к вокзалу. > >Взял билет до моей любимой станции, сел в электричку и поехал. > >Еду, гляжу в окно. А там — начало мая, все распускается, зеленеет, душу радует. Мелькают встречные электрички, а в них людей полным-полно. Все в город едут, а я в пустом вагоне из города — к лесу. Чудно... > >Доехал до места, вышел на перрон, посмотрел влево. А там на горизонте лес темнеет. И видно, что верха-то его зеленцой тронуты — еще неделя, и все зазеленеет. Вот радости-то мне будет! > >Но, однако, гляжу — облака над лесом порозовели, вот-вот солнышко выкатится; надо поспешать, коль хочешь рассвет в лесу встретить. Сошел я с перрона и мимо небольшого поселка, мимо школы и каланчи пожарной заспешил в мои любимые места. > >Иду, а сам на облака поглядываю — боюсь опоздать к рассвету. > >А кругом такая красота и тишь — сердце радуется! > >Земля молодой травкой проклюнулась, по оврагам дымка стоит, и пахнет так, как только одной весной пахнуть может. > >От этого духа словно кровь в тебе закипает, и чувствуешь ты, что не сорок тебе с лишним, а все двадцать лет! > >Прошел я по кромке поля, по жердочке пересек ручей и сразу в лесу оказался. Тут уж спешить некуда — нашел полянку знакомую, сел на поваленную березу и смотрю вокруг, наслаждаюсь. > >Стоят окрест березки белоствольные — словно свечки, тянут ветки кверху, а на ветвях уже крошечные зеленые листочки, эдакий дым зеленый. Тут и солнышко уж поднялось, лучи-то вкось по стволам заскользили. Сразу и птицы запели сильней, и от травки молодой пар пошел. Ветерок утренний по верхам пробежал, закачались березки, запахло зеленью молодой. > >Красота! > >Сижу я, любуюсь, ан вдруг слышу — кто-то кашлянул сзади. > >Вот, думаю, кого-то нелегкая принесла. И тут одному побыть не дадут. Оборачиваюсь. Вижу, идет ко мне, не торопясь, мужчина лет, прямо скажем, солидных — из-под серой кепки виски совсем белые проглядывают. Телогрейка на нем, сапоги, рюкзак за плечами. И смотрит приветливо. > >— Утро доброе, — говорит. > >— Здравствуйте, — я ему отвечаю. > >— Вы, — говорит, — разрешите мне тут посидеть немного, больно уж хороша поляна. Я вам не помешаю. > >— Садитесь, — говорю. — Пожалуйста. Места тут всем хватит. > >— Да... — говорит он, вздохнув, — это верно. В лесу места много... > >Опустил рюкзак на землю, сел. > >Сидим мы, смотрим, как солнышко все выше да выше сквозь ветки пробирается. А я изредка на незнакомца поглядываю. > >Снял он кепку, на березу положил. Вижу — голова у него совсем седая, словно мукой посыпана. Лицо морщинистое, пожилое, а вот глаза по-молодому смотрят, с огоньком. > >Посидели мы еще минут несколько, он и говорит: > >— Кто рассвет в лесу встречает, тот стар не бывает. > >Согласился я с такой мудростью. > >— А вы, — говорю, — любите рассвет в лесу встречать? > >— Люблю, — говорит. > >— И часто встречаете? > >— Да каждый день приходится. > >Удивился я. > >— Вы, — говорю, — счастливый человек. Наверное, в поселке живете? > >— Нет, — отвечает, — я не здешний. Я просто, — говорит, — по лесу хожу. > >Вот, думаю, тебе и на. По лесу ходит. Может, думаю, разбойник какой или беглый? > >А он словно мысли мои прочел — улыбнулся, морщинки возле глаз так и залучились. > >— Вы, — говорит, — не думайте дурного. Я не сумасшедший и не преступник. Я травник. Травы, корешки лекарственные собираю и сдаю. Из них потом фармацевтическая фабрика лекарства делает. Этим и живу. Раньше в артели работал, а недавно один решил. Вот и хожу один... > >— Так ведь, — говорю, — сейчас травы-то почти нет — только-только показалась. > >— Правильно, — говорит, — я ландыши собираю. > >— Как? Они ведь, — говорю, — отцвели... > >— Тоже верно, — улыбается, — цветки-то отцвели. А плоды — в самый раз для сбора. Вот, полюбуйтесь... > >И рюкзак свой потертый развязывает. > >Подсел я ближе, смотрю, а в рюкзаке у него сплошь разные пакеты целлофановые; в одних — кора, в других — корешки. А он вынимает самый большой пакет, развязывает и говорит: > >— Это и есть плоды ландышей. Они в медицине очень широко используются. > >Гляжу, целый пакет красненьких бусинок, ландышами от них совсем не пахнет. > >— Да, — говорю, — цветы-то я всегда замечал, а вот плоды — впервые вижу. > >А незнакомец улыбается: > >— Ничего, — говорит, — бывает. Вы, — говорит, — городской? > >— Да, — говорю, — из города. > >Он улыбнулся и ничего не сказал. > >А солнце уж поднялось, припекать стало. Незнакомец свой ватник-то скинул, рядом на березу положил. Под ватником у него военная гимнастерка без погон оказалась, а на ней целый квадрат орденских ленточек. Штук не меньше двадцати. Сразу видно — не обошла война человека. Щурится он на солнышко и достает из кармана кисет. И кисет, прямо скажем, странный. Не простой. Сам я курением никогда не баловался и во всех курительных тонкостях не силен. Но кисеты видел — приходилось давно еще, в детстве. Тогда многие старики курили трубки или самокрутки. И ничего, скажем, особенного в тех кисетах не было — обычные матерчатые или кожаные мешочки с табаком. А этот — особенный, весь потертый, с узором, со шнурком шелковым. Да и сшит из какой-то тонкой кожи, наподобие лайки. Видать, не нашего пошива. > >Незнакомец его бережно на колени положил, развязал, достал бумажку и принялся за самокрутку. > >Тут я не выдержал, да и спрашиваю: > >— Простите, а что ж это у вас за кисет такой? > >Он повернулся, улыбается и переспрашивает: > >— А какой — такой? > >— Да, — говорю, — особенный. Басурманский прямо. > >— Басурманский? — переспросил он и головой качнул. Хоть улыбаться не перестал, а в глазах что-то вроде укора промелькнуло. — Эк вы, — говорит, — басурманский... Какой же он басурманский? Его самые что ни на есть русские руки сшили. > >И замолчал. > >Молчу и я. Неловко мне, что невпопад спросил человека. > >А он тем временем свернул самокрутку, раскурил, не торопясь, а кисет не убрал. Держит его на ладони, разглядывает. И в лице у него что-то суровое появилось, словно сразу постарело оно. > >Посидел он так, покурил, а потом и говорит: > >— Вот насчет того, что — необычный, это вы правильно сказали. Кисет этот и впрямь необычный. У меня с ним, прямо скажу, вся жизнь связана. > >— Интересно, — говорю, — как же это так? > >— Да вот так, — отвечает и, покуривая, на солнышко щурится. — История эта давно началась. Сорок лет назад. Ежели у вас и впрямь интерес к кисету имеется — расскажу вам эту историю. > >— Конечно, — говорю, — расскажите. Мне действительно очень интересно послушать. > >Докурил он, погасил окурок и принялся рассказывать. > >— Родился, — говорит, — я в деревне Посохино, что под Ярославлем. Там детство мое белобрысое да босоногое прошло. Там и юношествовать я начал. А тут — война. Не дала она мне, проклятая, даже и поцеловать мою подружку — двадцать третьего июня в восемнадцать лет пошел добровольцем. > >Бросили нас, пацанов, под Киев. Из всего полка за три дня боев осталось сорок два человека. Все иссеченные, ободранные. Вышли из окружения. Потом отступали. А отступление, мил человек, это хуже смерти. Никому не пожелаю. Идем, бывало, через деревни, а бабы да старики выйдут, возле изб станут и стоят молча — смотрят. А мы — головы опустив, идем. Идем, а у меня так сердце в груди и переворачивается. А в глаза им взглянуть не могу... Так прошли до самого Смоленска, а там в одной деревеньке остановились на привал пятиминутный — ремень подтянуть да портянки переменить. И вот, мил человек, стукнул я в окошко одной избы — чтоб, значит, воды испить вынесли. И выходит ко мне девушка — моя ровесница. Красивая, синеглазая, русая коса до пояса. Я сразу и язык проглотил — думал, тут, кроме старух да стариков, и нет никого. А она без слов поняла мою просьбу, вынесла воды в ковшике медном и стоит. Я ту воду залпом выпил, и, признаюсь, показалась она тогда мне слаще всех вин и нектаров. Отер губы рукавом, передал ей ковшик и говорю: > >— Спасибо тебе. > >А она тоже на меня смотрит во все глаза, я ведь, не скрою, тогда парень видный был. > >— На здоровье, — говорит. — А вы, — говорит, — курящий? > >— Да, — говорю, — покуриваю слегка. > >Тут она ушла и вскоре возвращается, а в руке у нее кисет. Вот этот самый кисет. В ту пору он совсем новый был. И молвит она мне такую речь: > >— Этот кисет, товарищ солдат, сшила я недавно. Хотела своему брату послать, да вот пришла на него похоронка неделю назад. Погиб он под Гомелем. Возьмите вы этот кисет. В нем и табак хороший. Я еще до войны в городе покупала. > >И протягивает мне кисет. > >— Спасибо, — говорю. — А как тебя звать? > >— Наташей. > >— А я, — говорю, — Николай. > >И тут она меня за руку берет и говорит: > >— Вот что, Николай. Есть у меня к тебе одна просьба. Пообещай мне, что курить ты отныне бросишь и не закуришь до тех пор, пока наши Берлин не возьмут. А как только возьмут, одолеют врага — тогда сразу и закури. > >Удивился я такой просьбе и такой уверенности в нашей победе. Но сразу пообещал. И скажу вам прямо — от эдакой уверенности и сам тогда словно силы набрался, крепче стал. Будто в сердце у меня какой-то поворот сделался. Всю войну кисет Наташи у сердца хранил, а глаза ее забыть не мог ни на час. Во время самых тяжких боев помнил я их и видел перед собой... Короче, ходил я огненными военными тропами все четыре года. Москву оборонял, Ленинград освобождал, потом на запад пошел. Брал Киев, брал Варшаву. Брал и Берлин. И рейхстаг брать мне пришлось. В то время был я капитаном, командовал батальоном. Трижды ранен, трижды контужен. Медалей — полная грудь. Четыре ордена. И вот, мил человек, взяли мы рейхстаг, добили зверя в его логове. И хоть тяжелый, кровавый бой был, а вспомнил я про Наташин наказ, как только закричали все вокруг «ура!» — достал кисет, развязал, насыпал табаку в клочок армейской газеты, свернул самокруточку и закурил. Закурил... И вот что скажу — слаще той самокрутки ничего не было. Курил я, а сам слезы кулаком вытирал. Как говорится — поработали, добили кровавого гада, теперь и покурить можно... > >Ну, а потом пришла ко мне беда. День Победы, пора домой ехать, а тут нашлась в полку черная душа — оклеветала меня перед начальством, и арестовали солдата. Поехал я по злому навету в Сибирь лес валить. И валил его вплоть до двадцатого съезда нашей партии. И все это время кисет Наташин со мной был. Лежал у сердца. В лютые сибирские морозы согревал он меня, не давал духом пасть. А Наташино лицо так и стояло перед глазами. Тяжело мне пришлось, не скрою. Но — выжил, а главное — злобы не нажил. Вернули мне в пятьдесят шестом партбилет, устроили на работу в роно. И как только первые выходные выдались — сразу в Смоленскую область поехал. И аккурат в ту самую деревню. Быстро нашел ее. Да только Наташиного дома найти не смог. Нет его. В войну всю деревню немцы сожгли, после в сорок шестом ее заново строили. А Наташа, как мне в ихнем сельсовете сказали, еще в сорок первом в партизаны подалась. С тех пор ничего про нее не слыхали. Отряд был из небольших и вскоре ушел в Белоруссию. Вот, мил человек, дела какие. А главное, она ведь с бабушкой жила, родителей еще до войны потеряла. А бабуля уж давно померла. Так что концов родственных никаких не осталось. Но хоть фамилию узнал. Поляковой она была. Ну и начались поиски Наташи Поляковой. Ох и поскрипели тогда мои ботиночки. Четыре года искал я свою Наташу. И нашел. Нашел! Написали мне, что живет она в городе Одессе. Полякова Наталья Тимофеевна, 1923 года рождения. Взял я отпуск за свой счет и поехал в Одессу. Нашел улицу, нашел дом. Вошел во двор. Подсказали мне квартиру номер шесть. Стучу. И открывает мне моя Наташа. За шестнадцать лет она совсем не изменилась. Ну, чуть-чуть только. Косу не остригла, и глаза все те же остались. Как два василька. > >— Здравствуй, — говорю, — Наташа. Вот я тебя и нашел. > >А она смотрит так удивленно и спрашивает: > >— А вы кто? > >Тут я ей кисет показываю. > >Она поглядела, руки к лицу поднесла, подняла так левую, а после юбку теребит и так потрогает, потрогает и отпустит, а ногой качает и меня все тянет за рукава. А я стою с кисетом и плачу. А она присела и ногами так поделает, поделает и стала рукой колебать, чтобы выпрямить шнурок, а то он немного крив, когда не в натяжении, когда подается, но другой-то конец в натяжении, потому что в кисете был табак «Дукат». И вот так вот мы пошли, пошли в квартиру или, вернее, в комнату, а она была немаленькой. Наташа так головой покачает, покачает и снова рукой делает, чтобы подавать, чтобы я шел вдоль, вольно. А я кисет опустил и решил возле шифонера. И тут все положенное, как последовательно говорили о главном, о фотографиях. Я плакать не умел, но стал говорить. Я говорю, мил человек, что работаю и делаю разные заказы по поводу чистого. И замечания. И она улыбается, потому что тоже знаком какой выброс, какой скольжение, располагает к ужину: > >— Садитесь, садитесь. Это же наше дорогое. > >А я говорю, а почему мы так вот расположены и не слишком думали, что я был печатником там или чтоб знал, как надо прислонить правильно? > >Или, может, я знал меньше? > >Или перхоть была? > >Они же понимали, что пол там как раз, даже другое больше, и не знал, почему я верил. > >А я что — не брал половины? > >Я же райком в утро тревожил и знал все телефонограммы. > >Они проверяли. Это шло через Софроню прямиком, даже если там указывалось через десятку, двойку, шестерку. > >И смотрели. > >Но верить, что разведение точно, и понимать, когда листы в руках были — отношение не книги. Не по книге. И не братство тесное, не точное. Мы понимали, почему тогда на каждом тяжелом углу говорили: «Запахундрия». Это было там первое действие по проверке. Точная дата и сразу — сигнал, сигнализированные, нелишенные, а после только — правильная почта, правильное золото. Жизнь была правильная. И жили правильно, потому что я видел, как намечалось, как выровняли по чистой сердцевине, избавили от этого вот лишнего веса. > >Я понимаю, что ты говорила мне, когда так вот наклонишься, наклонишься и голенькая показываешь мне молочное видо, где гнилое бридо. Я знал, что именно спереди есть молочное видо, а сзади между белыми — гнилое бридо, а чуть повыше, если так вот верить и водить — будет и мокрое бридо, то есть мокренькое бридо, очень я понимал. > >Я уверен, что простые человеческие условия будут хорошо понимать и, главное, — обнимать. А обниматься — мы не понимали, почему я думал, что обниматься можно только за молочное видо. Обниматься, я ведь очаровательно помнил, что обниматься против потока, против уяснения необходимо правильно. И обнимались очень правильно. > >Простое расписывание всего необходимого мы извлечем. > >Я уверен, что я буду делать самое твердое, неподвластное. > >Молочное видо мы уневолим шелком. > >Гнилое бридо необходимо понимать как коричневый творог. > >Мокрое бридо — это память всего человечества. > >А кисет? > >С кисетом было трудно, мил человек. > >Я, помню, ночью, бывало, встанешь — полшестого тьма за окном фрамуга насквозь промерзла позавтракаешь чаем пустым и на вокзал а там мешки с углем разгружать в двенадцать обед в кухню зайдешь а там пар как в бане повара стоят возле чанов а в чанах там булькает клокочет варят головы у пленных отрубанные в муке в муке там в клейстере и запах богатый идет так слюною весь изойдешь повар там был знакомый Эраст ты мигнешь он отворотится этот Эраст а ты рукавами ватника голову из чана хвать да за полу да на двор в снег бросишь шабер из валенка дерг да по темени тюк тюк расколупаешь черепок на мозги и ешь и ешь ешь не ох наешься так что вспотеешь аж вот как жили а теперь вон в магазинах и не бывает совсем я ходил кланялся просил что ж они уважить фронтовика не могут почему нет в магазинах это не дело я ведь мил человек прекрасно разбирался во всем точно сделано что я понимаю когда надо делать правильно когда промерять обниматься надо только за молочное видо в этом простое равновесие. > >Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: > >Молочное видо будем понимать как нетто. > >Гнилое бридо — очищенный коричневый или корневой творог. > >Мокрое бридо — простейший реактор. > >А кисет? > >С кисетом было трудненько, мил человек. > >Я помню он тогда меня разбудил открыл дверь приглашает а там Ксения обугленная и лежит господи я так и присел черная как головешка а рядом червь тот самый на белой простыне толстенький не приведи господь как поросенок и весь белый-белый в кольцах таких и блестят от жиру-то а сам-то еле шевелится наелся чего уж там ну я стою а Егор Иваныч в слезы тут старухи пришли покровские простынь за четыре угла да червя с молитвою и вынесли а он как заскрипит гад такой аж всех передернуло ну вынесли во двор а там уж Миша с Петром в сетках с дымарями стоят углей наготове держат открыли крышку рогожу оторвали и прочь а старухи червя в улей вывалили пчелы его и стали поедом есть а Петр крышкой привалил так ведь до вечера скрипел окаянный из-под крышки. > >Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: > >Молочное видо будем расценивать мокрою манною. > >Гнилое бридо — свежий коричневый творог. > >Мокрое бридо — шахта второго прохода. > >А кисет? > >С кисетом было трудненько, мил человек. > >Я помню утром команду дали всех построили Соловьев приказал зачитать каждому в руки по лопате и вперед копаем копаем а там все стена да стена часа четыре прокопали пока торец показался ну тут Соловьев рукой махнул перекур сели покурили поели у кого что было потом опять копать копаем наконец другой торец выглянул подвели двадцать шесть домкратов покачали поднялась еще покачали еще поднялась саперы бревна всунули нажали кроптофу стали открывать а там замки замки пришлось спиливать только потом открыли и поползло из-под нее это Степа страшно сказать целые тонны вшей я такого никогда не видел просто волны целые и все по руслу копанному идут и тут Соловьев кричит помпы помпы так вас перетак Жлуктов с прапором запустили и давай качать а они шуршат как не знаю что как песок что ли или нет не как песок а как пыль что ли и пахнет так я и не знаю как это сказать ну пахнет вшами в общем и это прямо так неожиданно было я и не знал и Сережка тоже не знал. > >Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: > >Молочное видо будем учитывать как необходимые белила. > >Гнилое бридо — коричневый творог. > >Мокрое бридо — плесень подзалупная. > >А кисет? > >С кисетом было трудненько, мил человек. > >Я помню растолкал он нас с Аней тогда с утречка показал коробки вороха и говорит надо быстрей сортировать а мы уж готовы мы тут же полезли по полкам и за работу и вот сидим сортируем а я у Ани и спрашиваю про тот случай ну как все было а она и стала рассказывать она говорит что Маша когда беременная ходила то еще тогда все удивлялись что живот маленький хотя уж и седьмой месяц и восьмой и девятый а когда родила так совсем было удивительно маленький мальчик то есть не то что маленький а зародыш он на ладони умещался и сначала отдали их в больницу на сохранение но он же нормальный доношенный и живой но после их выписали и они дома были и он стал расти но не так как надо то есть не весь а у него стала как бы вытягиваться грудная клетка то есть низ и верх не рос а промежуток вытягивался и он так вот вытягивался она говорит он лежал как колбаса а после еще больше вытянулся и стал ползать как гусеница и совсем не плакал ничего а она ему давала из пипетки молоко и детское питание а после взяла его и поехала к своим потому что все стали об этом говорить и вот два года ее не было и со свекровью они поругались она не писала а после свекровь решила сама к ним поехать и поехала а вернулась вся седая и ничего не говорила только деньги Маше посылала и плакала по ночам и тогда Аня с Андреем поехали но их в дом не пустили и Маша с Аней грубо говорила через дверь и Аня видела что у них окна все зашторены глухо а больше ничего не знает. > >Так что, в соответствии с упомянутым, мы положим правильное: > >Молочное видо — это сисоло потненько. > >Гнилое бридо — это просто пирог. > >Мокрое бридо — это ведро живых вшей. > >Назад Оглавление Вперед Спасибо! Тронуло... вот только со слова "перхоть" я перестал понимать что к чему...
Mista Shitrock St.Petersburg	"В общем, тема - кал." (с) Crass Желаю всем только добра!=)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 14:16
Череп Ленина наша жизнь - это смерть	кто не знает - это старая тема от писателя Владимира Сорокина
Череп Ленина наша жизнь - это смерть

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 16:44
Mista Shitrock St.Petersburg	я знаю, но не понимаю, что это за сдвиг такой там происходит.
Mista Shitrock St.Petersburg	"В общем, тема - кал." (с) Crass Желаю всем только добра!=)

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 16.10.2009 18:42
музофоб москва SR1006, Greco LP, микшеры, паяльник	>я знаю, но не понимаю, что это за сдвиг такой там происходит. Это называется "нестандартная литература", провокация, новые художественные средства.
музофоб москва SR1006, Greco LP, микшеры, паяльник	Студия звукозаписи: http://vk.com/mojetzavtra Эмбиент и инструменталы: http://vk.com/muzofob

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 18.10.2009 22:38
Stop	Бросили нас, пацанов, под Киев. Из всего полка за три дня боев осталось сорок два человека. Все иссеченные, ободранные Это - понимаю. Остальное - хуйня.
Stop

Автор	Тема: Re: Нашествие-2009. Фестиваля за 300 рублей быть не может Время: 20.10.2009 17:29
Вепрь Ушёл С МФ	А не почитать ли вам всем "Петрологию офиолитов Хадатинского габбро-гипербазитового массива"?
Вепрь Ушёл С МФ	Stand and fight, live by your heart, always one more try!(c) Manowar. I want it all and i want it now!(c) Queen. Только вперёд!(с)

Тусовка музыкантов

Поиск музыкантов

работа для музыкантов

музыкальные инструменты

репетиционные базы Москвы

форум вокалистов

форум текстовиков

форум клавишников

форум барабанщиков

форум гитаристов

			Все репетиционные базы и студии
			Магазины музыкальных инструментов